Сергей Караганов: Мир находится в предвоенном состоянии
В условиях кризиса власть пытается внушить населению: все беды России – из-за рубежа, но и главные наши победы – на внешней арене.
Декан факультета мировой экономики и мировой политики НИУ ВШЭ Сергей Караганов в беседе с The New Times готов доказывать, что, да, победы на внешнем контуре есть и они вполне реальны. Россия борется за безопасность и суверенитет. Впрочем, наличие «великолепных поражений» в экономике и внешней политике эксперт также готов признать.
Неизбежность по имени «Крым»
Последние два года я оцениваю как череду блистательных внешнеполитических побед и экономических великолепных поражений. То, что наша экономика уйдёт в минус, всем грамотным экономистам, не связанным с нынешним правительством, было понятно ещё 5–7 лет тому назад. Году в 2009-м, когда мы начали выезжать из того кризиса, уже было понятно, что мы очень скоро влезем в новый. Потому что мы ничего абсолютно в экономике не реформировали. Замедление её темпов было очевидным уже в 2010 и 2011 годах. Так что претензия по поводу девальвации рубля – не к внешней политике. Эта претензия – к нашим элитам, которые не проводят действенной экономической и социальной политики, и к нашему народу, который не захотел потребовать от элит такой политики. Это первое.
Второе – падение нефтяных цен. Когда наши уважаемые элиты уверяли, что Россия будет великой энергетической державой, я отвечал: это идиотизм. Но дело-то в том, что все наши элиты – и прокремлёвские, и антикремлёвские – всегда наслаждались сырьевой рентой. Да что говорить: большинство людей в нашей стране, за исключением узкой группы совсем бедных или очень эффективных, получали ренту, а не заработанные деньги. Теперь вот придётся зарабатывать. Так вот, я хочу сказать: на этом фоне наша внешняя политика ослепительно успешна. Всё это выглядит несколько парадоксально, потому что со слабеющей экономической базой в конечном итоге не может быть и стратегически выверенной внешней политики. Но то, что произошло в Крыму, было неизбежно – говорил это два года назад, скажу и сейчас.
Некоторые говорят об «аннексии», а я говорю о жёсткой реакции России на действия наших (западных) партнёров до и во время украинского кризиса. Я всегда – и 15, и 10, и 7 лет назад считал (и говорил), что, если расширение западных структур дойдёт до Украины, – будет война. Причём я боялся, что будет большая война. Поэтому рад тому, что пока мы имеем маленькую войну. Маленькую, несмотря на тысячи погибших, на десятки тысяч беженцев. Всё равно это не Югославия и не Сирия. Нужно понимать: украинский конфликт – это одно из отложенных последствий развала Советского Союза. Я был председателем всевозможных российско-украинских комиссий с 1992 по 2001 год. И делал это потому, что я знал: мы можем свалиться к войне. И налаживал отношения, всех знакомил, дружил сам, чтобы предотвратить это; потом мне надоело до смерти всё это – и я отвалился.
Вообще, как мне кажется, маховик всей украинской истории был запущен в 2007–2008 годах, после того как мы узнали, что американцы за спиной даже своих европейских коллег решили запустить процесс приёма Украины в НАТО, – насколько известно, они договорились с Ющенко, что тот подаст заявление, а американцы на одном из саммитов НАТО поставят вопрос на голосование. Но тогда удалось такое развитие событий предотвратить. Об этом узнали немцы и французы, возмутились и устроили скандал. После этого американцам пришлось ограничиваться заявлением о возможности принятия Грузии и Украины в НАТО в принципе, когда-нибудь. И уже после этого Путин, приехав на саммит НАТО в Бухарест, прямо сказал: «Господа, если ещё раз встанет вопрос о том, что Украина может стать членом НАТО, то Украины не будет». Что пообещал, то и выполнил. Хоть и частично.
Сергей КарагановУспешность внешней политики России уже в том, что за два последних года у наших партнёров происходит привыкание к тому, что Россия будет действовать так, как действует сейчас, – исходя из своих интересов, – и интересы эти нужно уважать.
О сферах или зонах влияния
Советский Союз исчез уже после того, как сошла на нет коммунистическая идеология, которая его поддерживала на плаву. Да, у СССР в 1950-е, 1960-е, 1970-е годы было влияние в Африке, в Латинской Америке. В Европе, кстати, тоже были сильны левые силы – в коммунистических идеях был немалый магнетизм. Но к 1980-му от этого влияния практически ничего не осталось. А ведь стоило оно фантастически дорого! Мы уже забыли, что Советский Союз оказывал экономическую помощь в объёмах больших, чем весь остальной мир вместе взятый. При этом у Советского Союза было чудовищное геополитическое положение, гораздо хуже, чем сегодня у России: слева, условно говоря, консолидированный Запад, которому мы противостояли и который был экономически много сильнее, а справа – враждебный Китай. Мир на самом деле был не двухполярный, а трёхполярный: два полюса – против одного. Сейчас положение у России гораздо более выгодное.
Сегодня Россия – абсолютный мировой игрок. Вообще их в мире пока три – США, Россия и Китай, возможно, в обозримом будущем появится и четвёртый – Индия. Всё, других игроков нет. Другое дело, что Россия, в отличие от СССР, – не идеологический игрок. Может, она когда-нибудь и станет таковым, хотя я лично этого не хотел бы. Я хотел бы, чтобы мы были мощной самостоятельной державой, действующей в соответствии со своими интересами и со своей сущностью. У нас есть две национальные идеи. Первая – самостоятельность, или суверенитет, вторая – оборона. Президент Путин недавно их объединил под словом «патриотизм». Так вот, с точки зрения суверенитета и обеспечения безопасности и обороны мы пока двигаемся в правильном направлении.
И хотя оккупировать нас никто не собирается, мы должны всегда помнить, что как только НАТО – самый миролюбивый оборонительный альянс демократических держав неожиданно увидел, что у него от виска отведён пистолет, роль которого играл Советский Союз со своим ядерным потенциалом, – то они тут же начали бомбить беззащитную Югославию с демократически избранным президентом, который считался балканским Горбачёвым. А потом большинство членов этого оборонительного альянса напали на Ирак, где, правда, был менее приятный президент. Но всё равно – страну разнесли в клочья: там близко к миллиону жертв. Потом было повторение в Ливии.
Демократия сама по себе – это хорошо, плоха ничем не сдерживаемая демократия. Российская внешняя политика уже тем хороша, что отучает мир от одной новой заразы, которая называется «демократический мессианизм».Сергей Караганов
У нас уже были разные мессианизмы – и христианский, и коммунистический, и исламистский – и там и там мы имеем дело с навязыванием (силой извне) своего представления о мире. Сейчас все начинают понимать, что больше такое не пройдёт. И слава Богу, потому что это означает, что страны и народы получают возможность выбирать свой путь сознательно, ну или более-менее сознательно. А это и есть свобода.
Пасьянс с надуванием щёк
Россия и её вооруженные силы готовились к вмешательству типа сирийского не один год. Готовилась и сама операция. Поэтому, когда кто-то говорит, что для них это полная неожиданность, – это значит: они либо идиоты, либо вруны. Страна перебрасывает военспецов, технику, оборудование – ремонтируются аэродромы, подъездные пути, строится жильё для военного персонала – это она делает зачем, чтобы просто деньги потратить? Заниматься базой в Латакии мы начали почти за год до того, как там появились первые наши самолёты.
А вмешались мы в Сирии по нескольким причинам. Первая: мы давно уже просчитали, что Ближний Восток в ближайшие десятилетия будет переживать катаклизмы: большинство государств региона, за исключением древнего Ирана и Израиля с его исключительным самосознанием, лет 20–30 будут разваливаться. Вопрос для нас: как будет разваливаться Ближний Восток – без нашего участия, либо мы будем каким-то образом пытаться там что-то подкручивать, – исходя в том числе из того, что там десятки тысяч потенциальных террористов, и лучше, чтобы они друг друга поубивали либо мы их поубивали, чем они размножались бы и дальше, в том числе к нашим границам.
Во-вторых, Россией двигало понимание, что в регионе нужно поддерживать какой-то баланс, чтобы не взорвалось ещё громче. А взорвалось бы обязательно, если бы сунниты или шииты победили сначала в Сирии, а потом и в других местах Ближнего Востока. Победить – лучше не давать никому.
В-третьих, конечно, мы имеем дело с надуванием щёк. Нам хочется быть Великой державой. Это, если хотите, ещё одна национальная полуидея, которую мы получили от Петра и Екатерины.
Ну, и в-четвёртых, соглашусь с тем, что Сирия стала способом отвлечься от Украины и, соответственно, перевести наши отношения с западными странами в другую плоскость. Это удалось в полной мере.
Несмотря на очевидные успехи на военном и дипломатическом театре, выиграть эту войну нельзя. Из Сирии нужно в любой момент быть готовыми уйти. И нужно загодя готовить население к такому сценарию. Это во-первых. А во-вторых, очень важно: попутно не влезть в ещё какой-нибудь конфликт. Поэтому-то меня сильно беспокоит конфликт с Турцией, которая, конечно, подло нанесла нам удар в спину. Почему они решили сбить наш самолёт – ответ отчасти кроется в особенностях политической культуры данного региона. Многие наши представления о ней неадекватны, в том числе и представление о верности своему слову. Но и наша реакция была в значительной степени эмоциональной. В итоге – как бы не получилось «второй крымской войны».
Разворот России на Восток, к Китаю
В Китае, как и в России, экономика шла по абсолютно прогнозируемой траектории. Любой нормальный и грамотный человек видел ещё три года тому назад: в 2016 году у Китая будет 7% роста, через пять лет – 5%. потом – от четырёх до пяти процентов. Речь идёт о структурном, и притом сознательно стимулированном самими же китайцами, изменении их экономики.
Например, проводится в жизнь политика «Азия для Азии». То есть производство теперь не для внешнего мира и не для Запада, а для внутреннего рынка в целях его развития. Отсюда же и идея Шёлкового пути, она также называется «Один пояс, один путь» – с целью создать условия для развития китайской экономики и промышленности в западном направлении. Получится у них, не получится – не знаю. Как правило, предсказания, что китайская экономика рухнет, исходят из уст тех, кто на самом деле понимает: Китай с его экономической политикой продолжает оставаться в выигрыше.
Что касается наших отношений с Китаем, то могу вас заверить: более дружественной к нам, внимательной страны, нет.Сергей Караганов
Я даже уверен: если бы было у нас мощное экономическое развитие, китайцы бы нам дали много денег в долг. Но сейчас китайские товарищи говорят: вы что-нибудь сделайте с собой, чтобы мы могли увидеть у вас перспективы. Они, естественно, денег не дают просто так, чтобы мы их сожрали, как мы сожрали европейские деньги, которые шли к нам с 1991 года. Я, кстати, и тогда был против, чтобы нам давали деньги, и сейчас – только долги накапливаем.
С другой стороны, на Дальнем Востоке, пусть пока медленно, но что-то задвигалось. Идёт перестройка в сторону азиатских рынков. При общем падении экспорта доля экспорта в Азию выросла на 20%, доля экспорта в Европу уменьшилась на 20%. В нашей прежней структуре внешнеэкономических связей рядовому потребителю было плохо. Мы покупали в Европе дорогие лекарства или, к примеру, яблоки в Польше – ради откатов. И то, что сейчас эту систему потихоньку меняем, так это не потому, что против Европы, а потому, что так разумнее.
Меня не пугает, что мы в финансово-экономическом отношении выглядим младшим братом Китая. Если мы начнём всё-таки когда-нибудь экономически развиваться и при этом сохраним позиции ведущей военно-политической державы мира, то я даже вижу очень выгодный марьяж России с Китаем.
Источник: karaganov.ru/publications/389
Мнения в авторских колонках не редактируются и могут не совпадать с позицией Игоря Ашурбейли.
