11
ИСТОРИЯ
Игорь ХОДАКОВ,
кандидат исторических наук
Корнилов родился в один год с
Лениным – в 1870-м. Его родина –
станица Каракалинская, отец Геор-
гий Николаевич – сибирский казак,
без блата и протекций, собственным
трудом дослужившийся до хорунже-
го. Несмотря на офицерский чин,
сам пахал, сеял, убирал. Лавр сыз-
мальства тянулся к знаниям. По
словам другого его биографа – исто-
рика Евгения Комаровского, буду-
щий военачальник «читает книги
даже при свете костра, когда в ноч-
ном стережет лошадей», что было не
просто развлечением, призванным скрасить бде-
ние под звездным сибирским небом. Корнилов
готовился к поступлению в элитный Император-
ский 1-й Сибирский Александра I кадетский кор-
пус. И как показали дальнейшие события, выу-
чился блестяще – окончил его по I разряду.
Следующий шаг Корнилова весьма амбицио-
зен – Петербург. Поступив в Михайловское артил-
лерийское училище, молодой человек продемон-
стрировал не только врожденный бойцовский ха-
рактер, но и строптивый нрав. «Начальник учили-
ща генерал Чернявский, – отмечает Комаровский,
– помогает Лавру Корнилову окончить училище,
встав на его защиту, когда юнкеру грозит увольне-
ние за независимый нрав и острый язык».
Но для нас важно другое – сама возможность
учебы для скромного сына хорунжего в престиж-
ном военном училище свидетельствует о том, что в
Российской империи худо-бедно, с пробуксовкой,
но работали социальные лифты. Если бы еще после
отмены крепостного права власти предержащие
соблаговолили ввести всеобщее начальное образо-
вание...
ЗНАТОК ТУРКЕСТАНА
Выпустившись из училища с золотой медалью,
Корнилов получил право выбирать полк для даль-
нейшей службы. И отправился в расквартирован-
ную в Средней Азии Туркестанскую артиллерий-
скую бригаду. Нет нужды говорить, что выбор
молодым офицером далеко не престижного, не-
давно завоеванного региона удивил однокашни-
ков. Какие соображения двигали Корниловым?
Понятно, что не карьерные.
В Средней Азии он знакомится с местными
обычаями, с языком и преуспевает на этом попри-
ще, выучив фарси. Но не только на него находит
время – усиленно занимается подготовкой к по-
ступлению в Николаевскую академию Генерально-
го штаба. Экзамен выдержал, учился блестяще,
свидетельством чему серебряная медаль.
Многим сослуживцам Лавра, наверное, тогда
казалось: теперь-то осядет в столице, где-нибудь
при штабе. Но Корнилов снова удивил, отправив-
шись на знакомый ему Восток уже не только уче-
ным, но и разведчиком. «Понимая важность сред-
неазиатского направления для Российской импе-
рии, считал, что служба здесь даст новые возмож-
ностидляизучениястратегическогоразвертывания
русских войск в случае вероятного конфликта с
Персией, Афганистаном или даже с Великобрита-
нией» (Цветков).
Позволю себе отвлечься от биографии Корни-
лова и, дабы в полной мере оценить его деятель-
ность, коснусь сложившейся на исходе XIX столе-
тия в Средней Азии военно-политической обста-
новки, отмеченной жестким соперничеством Рос-
сийской и Британской империй. Между ними шла
настоящая холодная война в регионе, временами
едва не перераставшая в горячую – единственный
вооруженный конфликт в правление Александра III
Миротворца спровоцировали именно англичане
– у Кушки в 1885-м. Они с крайней тревогой от-
носились к продвижению России на юг – к грани-
цам Британской Индии. На исходе столетия, не-
смотря на некоторое сближение Петербурга и
Лондона, вызванного растущей германской угро-
зой (правда, в большей степени для Англии, не-
жели для России), обстановка в Средней Азии
оставалась напряженной. И в 1898 году Корнилов
– в Термезе. Его начальник – известный востоко-
вед, генерал от инфантерии Михаил Ионов. Зада-
ча – исследование Афганистана, точнее – недавно
построенной крепости Дейдади. Подчеркну: Кор-
нилов отправляется добровольцем, прекрасно
зная, что «все попытки разведчиков проникнуть в
крепость кончались печально – их сажали на кол»
(Комаровский).
Задание выполнено и, к удивлению Ионова,
лазутчик вернулся живым, получив в мирное
время боевую награду – орден Святого Владими-
ра IV степени. Молодому офицеру помогло не
только знание местного языка, но и не вызвавшие
подозрений и унаследованные от предков по мате-
ринской линии монголоидные черты лица. Дру-
гой бы после столь опасного предприятия в от-
пуск отправился. Путь же Корнилова лежит в
Кашгарию и снова с разведывательной миссией.
Ее итогом стала книга «Кашгария или Восточный
Туркестан», благодаря которой разведчик и этно-
граф проявил себя еще и как писатель, чей труд
благожелательно приняло научное сообщество.
Казалось, опасности только вдохновляют офице-
ра, ибо следующая его поездка состоялась в 1901-м
и пролегала, по словам Комаровского, через «не-
исследованную до него и остававшуюся белым
пятном на карте Персии Степь Отчаяния –
Дашти-Наумед. Ни один путешественник до той
поры не вернулся оттуда». Корнилов прервал пе-
чальную статистику.
ОТ МУКДЕНА ДО ПЛЕНА
Разумеется, в штабе Туркестанского военного
округа обратили внимание на талантливого офи-
цера и в 1903 году он отправляется в новую экс-
педицию, на этот раз в Индию, где его застает
Русско-японская война. Корнилов идет добро-
вольцем в действующую армию.
«25 февраля 1905 года, получив приказание
отвести от Мукдена собравшиеся к Мукденской
станции из разных отрядов 1, 2 и 3-й стрелковые
полки, понесшие в предшествовавшие дни боль-
шие потери в офицерских и нижних чинах, под-
полковник Корнилов, достигнув окрестностей
деревни Вазые, около трех часов пополудни занял
здесь позицию и в течение четырех часов удержи-
вал натиск противника, обстреливавшего наше
расположение сильнейшим артиллерийским, пу-
леметным и ружейным огнем; за это время выбы-
ли из строя два командующих полками, а во 2-м
стрелковом полку остались лишь три офицера.
Выдерживая натиск противника, подполковник
Корнилов собрал нижних чинов разных частей,
отступавших кучками и поодиночке, отправляя их
на север вдоль железной дороги. Им было приня-
то под охрану знамя 10-го стрелкового полка, сле-
довавшее с малым конвоем отдельно от полка, и
забраны оставленные пулеметы. Около 7 часов ве-
чера, пропустив значительную массу отходивших
нижних чинов разных частей и обеспечив таким
образом их отход, подполковник Корнилов при-
ступил к очищению своей позиции. Деревня Вазые
была в это время почти окружена противником.
Усиленный огонь наших стрелков и атака в штыки
5-й роты 3-го стрелкового полка заставила япон-
цев раздвинуться и открыть дорогу отряду под-
полковника Корнилова, вынесшему знамена, пу-
леметы и всех своих раненых и в порядке отсту-
пившему на север вдоль железной дороги».
За боевые отличия Корнилов произведен в
полковники. Следующей вехой жизненного пути
стал Китай. На новое место службы едет не на по-
езде в комфортабельном вагоне 1-го класса, а пря-
миком от Иркутска до Пекина на коне.
Начало XX века – переломная эпоха в истории
Поднебесной. Незадолго до нее выдающийся рус-
ский философ и мистик Владимир Соловьев писал:
«Китай пока спит, но горе будет, когда проснется».
Заметил ли наблюдательный военный агент (воен-
ный атташе) – к слову сказать, познакомившийся с
молодым тогда Чан Кайши – пробуждение огром-
ной страны, только-только пережившей разгром
восстания ихэтуаней – первой в XX веке войны
между цивилизациями? Ощутил ли в неприветли-
вых песках Средней Азии и заснеженных горах Аф-
ганистана, что именно там, а не в чуждой Европе
будущее России? Впрочем, в Китае Корнилов слу-
жил недолго и в 1910-м был отозван в Петербург.
Разумеется, возвращается он верхом через монголь-
ские степи. Далее – служба на различных штабных
и командных должностях. В 1911-м произведен в
генерал-майоры. Первая мировая застала его ко-
мандиром расположенной во Владивостоке 1-й
бригады 9-й Сибирской стрелковой дивизии. Кор-
нилов спешит на фронт, где «временно принимает
под свое командование 48-ю пехотную дивизию, в
составе которой полки, носящие прославленные
«суворовские» имена – 189-й Измаильский, 190-й
Очаковский, 191-й Ларго-Кагульский и 192-й
Рымникский» (Комаровский).
Проявив себя как талантливый ученый-
этнограф и востоковед, разведчик и неутомимый
путешественник Корнилов должен продемонстри-
ровать умение решать сложные тактические зада-
чи, причем в условиях, когда фронтовое и армей-
ское командование было в большинстве своем не
на высоте. И командирам, начиная с комкоров,
приходилось расплачиваться и своей, и подчинен-
ных кровью за грубейшие просчеты вышестоящего
– часто титулованного – начальства. 48-я не раз
оказывалась охваченной с флангов и попадала в
окружение. Вопрос, по чьей вине, остается откры-
тым: то ли командарма, генерала от кавалерии
Алексея Брусилова, то ли собственно комдива. Од-
нако известно точно: дивизия прорывалась из окру-
жения, Корнилов всегда впереди, за что произведен
в генерал-лейтенанты. Но в апреле 1915 года 48-я
попала в очередное окружение, а ее командир – в
плен, из которого бежал уже в следующем году,
став в Первую мировую единственным генералом,
сумевшим это сделать. В России его встречают как
героя. И начинается головокружительная карьера:
едва ли не за год он проходит путь от комкора до
командующего Петроградским военным округом
– именно это назначение стало последним прика-
зом, подписанным императором Николаем II за не-
сколько часов до отречения. Впрочем, взлет Кор-
нилова был обусловлен отнюдь не проявленным
им талантом полководца. Ведущее место в россий-
ской военной элите обеспечила популярность в эк-
зальтированном обществе.
Брусилов не разделял всех этих восторгов по
поводу Корнилова и даже полагал, что после побе-
га того следовало отдать под суд, и был невысокого
мнения о полководческих способностях бывшего
подчиненного, о чем подробно написал в воспоми-
наниях, отметив, что его приказов Корнилов часто
не исполнял, из-за чего дивизия несла потери среди
личного состава и в материальной части.
ПОСЛЕДНИЙ СЛУГА ИМПЕРИИ
Петроградский гарнизон Корнилов возглавлял
по сути всего месяц. В круговерти хаоса и револю-
ционных событий, обусловленных крушением
старого мира, он растерялся. Удивительного в
этом нет – генерал не был политиком, как, соб-
ственно, не являлись ими в подлинном смысле
этого слова и руководители Временного прави-
тельства, а позже – лидеры Белого движения. Кор-
нилов уезжает из столицы и принимает 8-ю армию
– главную ударную силу готовящегося летнего на-
ступленияЮго-Западного фронта. На мой взгляд,
в этом шаге причины будущих неудач. Корнилов
так и не понял, что народ не хочет воевать за эко-
номические интересы кучки толстосумов, готовых
гнать солдат на убой ради «проливов и Константи-
нополя». И именно в весенние дни 1917-го со всей
очевидностью была явлена трагедия некогда свер-
шенных Петром I преобразований. Ведь их ре-
зультатом стало рождение двух совершенно чуж-
дых друг другу Россий: собственно дворянской –
европеизированной и непонятной ей – народной.
Быт, суеверия и менталитет последней блестяще
отражены в работах таких исследователей, как
Борис Успенский и Елена Левкиевская. И думаю,
прочитай их книги помещики XIX века, они бы
решили, что перед ними повествование о жителях
другой, совершенно чуждой цивилизации.
Словом, к лету крестьянство (а оно, как из-
вестно, составляло ядро армии) меньше всего вол-
новало наступление, предпринимаемое в интере-
сах крупной буржуазии и союзников, прикрытое
псевдопатриотической риторикой. Волновала
Земля – именно с большой буквы, с сакральным
характером и безусловной ценностью в народном
сознании. И наступление провалилось, хотя 8-я
армия сражалась достойно и даже добилась успе-
хов, в значительной степени нивелированных Тар-
нопольским прорывом немцев. Но поскольку воз-
главляемые Корниловым войска проявили себя с
наилучшей стороны и не бежали, именно он в
июле 1917-го стал Верховным главнокомандую-
щим. И при нем критерием назначений на ключе-
вые должности в армии был не принцип компе-
тентности, а лояльность непосредственно к глав-
кому. Так, Юго-Западный фронт по настоянию
Корнилова принял Деникин – храбрый и талант-
ливый комдив, но не имевший никакого опыта
принятия стратегических решений, никогда не то
что фронтом – даже армией не командовавший.
Популярность же Корнилова в войсках, точ-
нее, в офицерских кругах решила использовать в
своих интересах крупная буржуазия – в лице Алек-
сея Путилова прежде всего. А дальше последовали
августовские события, требующие отдельной ста-
тьи, в результате которых генерал и его ближай-
шие соратники оказались в Быхове, Керенский –
политическим банкротом, а большевики спустя
несколько месяцев – правителями, вбившими по-
следний гвоздь в гроб Российской империи. Мог
ли смириться с этим Корнилов и некоторая – при-
чем весьма незначительная часть офицерства. Во-
прос риторический. Корнилов встал на путь Граж-
данской войны, который в конечном итоге привел
его под стены Екатеринодара, где 13 апреля 1918
года опустился занавес земной жизни храброго ге-
нерала и талантливого ученого. И если бы не во-
енный талант Деникина, погибла бы и Доброволь-
ческая армия, которую Корнилов, не считаясь с
потерями, гнал на убой.
Трагедия даже не в том, что он был феврали-
стом, не почувствовавшим, образно выражаясь,
тектонических процессов, приведших в движение
народные массы с их страшной для дворянства
исторической памятью. Его, если угодно, метафи-
зическая трагедия крылась в стремлении спасти
детище Петра I – империю, пускай и под республи-
канским флагом, но единую и неделимую, ориен-
тированную на Запад и призванную таскать каш-
таны то для одного, то для другого актора боль-
шой европейской игры, что она и делала начиная
с XVIII века. Так русские солдаты проливали
кровь ради интересов Франции на полях Семилет-
ней войны, а прекративший эту совершенно бес-
смысленную для России бойню Петр III оказался
едва ли не проклят потомками. Так гениальный
Суворов освобождал Италию от революционной
Франции для Австрии. Так Александр I ввязался в
чуждые нам войны с Наполеоном, буквально
спровоцировав вторжение последнего в 1812-м.
Так верный принципам Священного союза Нико-
лай I позволил втянуть себя в Крымскую войну.
Из той же серии была Первая мировая. Но терпе-
ние народа иссякло, он больше не хотел умирать
за экономические и прочие интересы «союзников».
Равно угас импульс, некогда заданный Петром
созданной им империи. И занавес над ее историей
опустился окончательно и бесповоротно. Хотя,
как мне представляется, Провидение давало шанс
генералу почувствовать вектор будущего геополи-
тического развития России – на Востоке и в Сред-
ней Азии. Но, вероятно, он оказался глух к тому,
что расслышали первые русские евразийцы, столь
разные личности, как Павел Пестель, Николай Да-
нилевский иФедор Достоевский, а из белых – барон
Унгерн фон Штернберг: будущее России связано с
Востоком в самом широком смысле этого слова.
Это, кстати, прекрасно поняли большевики, уже в
1919 году установившие дипломатические отноше-
ния с Афганистаном. Корнилов не осознал того,
что уже после Крымской войны прекрасно понял
Петр Вяземский. Его слова процитировал в своей
«Морфологии российской геополитики» Вадим
Цымбурский: «Россия и Европа уже не одно, а два
существа, два сообщества на отдельных простран-
ствах, и в новую эпоху Россия будет присутство-
вать в жизни Европы «своим отсутствием». В этом
трагедия и самого Корнилова, и Белого движения
в целом.
Лавр Георгиевич Корнилов остался в истории
фигурой противоречивой. Автор одной
из наиболее полных биографий генерала
Василий Цветков пишет: «Для одних
Корнилов – опытный военный,
незаурядный дипломат, искренний патриот.
Для других – примитивный политик,
крайне честолюбивый и грубый генерал».
Разумеется, в статье можно коснуться лишь
некоторых вех биографии незаурядного
человека. Попытаюсь рассмотреть
их в контексте эпохи или, как писал
Лев Гумилев, с высоты птичьего полета.
ЛИЧНОСТЬ
ГЛАВНОКОМАНДУЮЩИЙ
ДОБРОВОЛЬЧЕСКОЙ АРМИЕЙ
НЕ БЫЛ НИ ПОЛКОВОДЦЕМ,
НИ ПОЛИТИКОМ
ГЕНЕРАЛ
НИКТО
Взлет Корнилова
был обусловлен
не проявленным им
талантом военачальника,
а популярностью
в экзальтированном
обществе
зом Народно-Демократическая Республика Южного Йемена провоци-
ровала отделение Дофара от Омана. И не исключено, что такой сцена-
рий и сегодня существует в планах противоборствующих сторон.
Алексей ЧИЧКИН,
кандидат экономических наук
С современных позиций умест-
но только одно измерение денежной
реформы 1947 года – цивилизаци-
онное. Тогдашнее состояние финан-
сового хозяйстваСССР соответство-
вало всем признакам системного
кризиса. Сказывались и пороки
административно-командной эко-
номики, и последствия Великой
Отечественной. Люди оказались за-
ложниками карточного распределе-
ния, из-за чего резко сужалось вы-
полнение деньгами функции меры
стоимости. Война отозвалась ре-
зультатами эмиссионной политики
фашистов, похозяйничавших на ок-
купированных территориях. Печа-
тались и фальшивые рубли. Имен-
но в них получали заработнуюплату
наши соотечественники, вынужден-
ные обслуживать оккупантов.
После Великой Отечественной
фальшивые рубли, естественно,
оставались на руках. К этому следу-
ет добавить гигантский рост в
1941–1945-м денежной массы, ко-
торая на законных основаниях слу-
жила средством обращения в
СССР. Если по состоянию на 1 ян-
варя 1941 года принять ее за 100
процентов, то на начало 1945-го
она увеличилась вчетверо. Главным,
определяющим фактором стало
беспрецедентное увеличение общей
суммы кровно заработанных денег,
на которые мало что можно было
купить. Труд людей, приближав-
ших победу созданием уникальных
новинок в военно-промышленном
комплексе, и тех, кто дни и ночи
стоял у мартеновских печей, очень
хорошо оплачивался. Огромной
была зарплата у командующих
фронтами и армиями. Законы со-
циальной справедливости подска-
зывали только один вариант: фаль-
шивые советские деньги изъять, на
кровно заработанные не посягать.
Обратимся к постановлению
Совета министров СССР и ЦК
ВКП(б)№4004 от 14 декабря 1947
года «О проведении денежной ре-
формы и отмене карточек на про-
довольственные и промышленные
товары», подписанный предсовми-
на СССР Сталиным и секретарем
ЦК ВКП(б) Ждановым. Бесспор-
но справедливым был перерасчет
заработной платы. Ее размер не из-
менился. Если гражданин хранил в
сберкассе либо в Госбан-
ке СССР до трех тысяч
рублей, та же сумма за
ним оставалась и в новых
деньгах. Владелец вклада
от трех до десяти тысяч
рублей лишался одной
трети накоплений. Более
чувствительным был пе-
ресчет для тех граждан,
кто имел на сберкнижке
свыше 10 тысяч. Поло-
вина фактически изыма-
лась. Но только обмен
наличных можно назвать
конфискационным: один новый
рубль давали за 10 старых. Впро-
чем, копейки в отличие от рублей
не подвергались переоценке – ни
медные (одна, две, три, пять), ни
никелевые (десять, пятнадцать,
двадцать).
Через три года после реформы
власти официально объявили о
золотом обеспечении банковских
билетов. Однако механизмы их
обмена на драгоценный металл не
обрели реальных очертаний.
Реформой 1947 года власти до-
бились существенного укрепления
рубля. Чтобы оценить, насколько
цивилизованными были те реше-
ния, стоит сравнить сталинский
обмен денег с хрущевским и пав-
ловским, с деноминациями 90-х.
Михаил СТРЕЛЕЦ,
доктор исторических наук,
профессор Брестского
государственного
технического университета
НА СТАТЬЮ «16–29 ДЕКАБРЯ.
ПО СТАЛИНСКОМУ КУРСУ» (№ 48, 2017)
ТВЕРДЫЙ
ДЕНЗНАК
ЗОЛОТОЙ СОВЕТСКИЙ РУБЛЬ
НЕ ПЕРЕЖИЛ КОНЧИНЫ СВОЕГО СОЗДАТЕЛЯ
Законы социальной
справедливости
подсказывали
только один вариант:
фальшивые советские
деньги изъять, на кровно
заработанные не посягать
Коллаж Андрея СЕДЫХ
amazonaws.com
