Тарас ДНЕПРОВ
Немцы были на подступах к Москве, но поток раз-
вединформации не прекращался. В записке наркому
начальника 4-го спецотдела (Особое техническое
бюро) НКВД Валентина Кравченко о работах за рубе-
жом по использованию атомной энергии в военных
целях и необходимости организации этой деятельно-
сти в СССР от 10 октября 1941 года сообщалось:
«Присланные сов. секретные материалы Британского
правительства, касающиеся работ английских ученых в
области использования атомной энергии урана для во-
енных целей, содержат два доклада Научно-
совещательного комитета при Английском комитете
обороны по вопросу атомной энергии урана… в Ан-
глии уделяется большое внимание проблеме использо-
вания атомной энергии урана для военных целей…»
Уже тогда Кравченко предлагал создать при ГКО
СССР специальную комиссию из числа крупных уче-
ных, которым поручить «представить соображения о
возможности проведения в СССР работ по использо-
ванию атомной энергии для военных целей». Однако
официальное письмо НКВД СССР в ГКО на имя
Сталина иМолотова№1720/б Берия отправил лишь
6 октября 1942-го – почти через год после подготов-
ки первого проекта письма на основе записки Крав-
ченко. Информацию из Лондона требовалось тща-
тельно проверить.
Начало атомной эры было близко.
Москве надо было спешить, ибо поведение Ва-
шингтона давало все основания предполагать: уже в
ближайшем будущем начнется атомный шантаж Со-
ветского Союза. Поэтому 20 августа 1945 года поста-
новлением ГОКО № 9887сс/оп «О Специальном
комитете при ГОКО» создавался орган, наделенный
чрезвычайными полномочиями, для решения любых
проблем Уранового проекта под председательством
Берии. Для «непосредственного руководства научно-
исследовательскими, проектными, конструкторски-
ми организациями и промышленными предприятия-
ми по использованию внутриатомной энергии урана
и производству атомных бомб» организовывалось
Первое главное управление (ПГУ) при СНК СССР,
подчиненное Спецкомитету. Начальником стал
Борис Ванников, освобожденный от обязанностей
наркома боеприпасов, его заместителями – Авраа-
мий Завенягин (первый зам), Николай Борисов (от
Госплана СССР), Павел Мешик (обеспечение режи-
ма секретности), Петр Антропов (разведка и разра-
ботка залежей урановых руд) и Андрей Касаткин (за-
мнаркома химической промышленности).
Уже из должности профессионального чекистаМе-
шика видно, что вопросы обеспечения секретности
работ выделялись как важнейшие. Но сам режим надо
было еще создать и внедрить в повседневную жизнь.
Лос-Аламос в «Лос-Арзамасе»
При защите чувствительной информации у со-
ветских органов госбезопасности были и опыт, и
традиции, но теперь требовался совершенно иной
уровень, и у чекистов был хороший пример – Ман-
хэттенский проект, основой которого стал ядерный
центр в Лос-Аламосе. Многое было взято из систе-
мы режимных мер, применявшейся американцами.
Комплекс мер специально учрежденной службы
контрразведки был реализован: жесткое ограниче-
ние лиц, имеющих доступ к закрытым сведениям,
система кодовых обозначений, псевдонимы для ве-
дущих сотрудников и их охрана, особый режим
труда и проживания, закрытые охраняемые зоны в
дислокации атомных объектов, тщательные провер-
ки благонадежности, контрольные посты, при подо-
зрении – досмотр личного багажа и т. д.
В СССР система физической, информационной
охраны и защиты атомных работ была схожей, но с
еще более жесткими требованиями и ограничениями.
Особенно же тщательно ставили режим секретности
на том «Объекте», которому было суждено стать за-
крытой столицей отечественных ядерных оружейни-
ков. Речь – о поселке Сарова на стыке Арзамасской
(позднее – Горьковской) области и Мордовии. До ре-
волюции здесь располагалась знаменитая пустынь.
В 1946 году красивый монастырский комплекс
был в запустении. Территорию в десятки квадратных
километров оградили и по периметру установили
режим, близкий пограничному: протянули ряды ко-
лючейпроволоки,оборудоваликонтрольно-следовую
полосу, заставы. Начиналась история старейшего и
наиболее крупного закрытого атомного городаСССР,
позднее ставшего известным как Арзамас-16.
Настоящий Арзамас – примерно в 75 километ-
рах от поселка Сарова, и условное наименование
«Объекта» означало, что он расположен на террито-
рии Арзамасской области, существовавшей до 1954
года. Вначале в переписке он значился как «При-
волжская контора Главгорстроя СССР», «Объект
№ 550», «База № 112», «Москва Центр-300» и т. д.
Затем в ход пошло наименование Арзамас-75, кото-
рое позднее заменили на Арзамас-16. Под послед-
ним именем «Объект» и рассекретили в конце 80-х.
Однако наиболее точным, пожалуй, было имя
Кремлев, установленное закрытым постановлением
СМ РСФСР в 1954 году. Кремль – основа оборон-
ной мощи любого старорусского города. И оружей-
ный Кремлев стал тем местом, где развернулась важ-
нейшая «атомная работа». Здесь создавалась первая
советская атомная бомба – РДС-1, испытанная в
1949 году. Зародилась и была реализована идея тер-
моядерной бомбы РДС-6с, опробованной в 1953-м.
9 апреля 1946 года постановлением Совмина
СССР было образовано КБ-11 в поселке Сарова
Мордовской АССР. Его начальником назначили ге-
нерала Павла Зернова, главным конструктором –
профессора Харитона, его заместителем – физико-
химика Кирилла Щелкина.
Работа кипела. Летом 1949 года на полигоне под
Семипалатинском провели первое испытание отече-
ственной атомной бомбы – РДС-1. Завершился
важнейший этап атомной истории России.
Вклад в этот успех советских чекистов был негром-
ким, но реальным. В полной мере он не оценен до сих
пор. В деятельности КБ-11 теснейше переплетались
два направления чекистской «атомной» работы – ПГУ
иМГБ. На главном атомном объекте СССР умели це-
нить шутку. Местные остряки приклеили «Объекту»
наименование «Лос-Арзамас», и в этом было схвачено
многое, в том числе в отношении режима. В атомном
центре в Лос-Аламосе охраной секретов ведали и осо-
бые службы безопасности Манхэттенского проекта, и
агентыФБР, но не всегда их действия согласовывались.
В Сарове в одном строю и плечом к плечу работали
как сотрудники отдела режима во главе с заместителем
начальника КБ-11 полковником Владимиром Трене-
вым, так и чекисты полковника ВиктораШутова – на-
чальника отделения Центрального отдела «К» МГБ
СССР. Организация в Сарове этого отделения поло-
жила начало деятельности чисто чекистской ветви
оперативного обслу-
живания работ над
атомной бомбой.
Сотрудники ГБ
выезжали с «Объекта»
на полигоны, прово-
дили контрразведыва-
тельные действия на
местах. За обеспече-
ние безопасности ис-
пытаний РДС-1 на-
чальника спецотделе-
ния «К» Шутова на-
градили
орденом
Трудового Красного
Знамени, а его преем-
ника Бронникова за
участие в испытаниях
первой водородной бомбы РДС-6с в 1953 году – ор-
деном Красной Звезды.
В Атомном проекте был особый институт уполно-
моченных Совмина СССР. Любители пускать «лагер-
ную пыль» в глаза доверчивым людям много чего пи-
сали о якобы зловещих «уполномоченных» Берии.
Уполномоченные СМСССР на объектах действитель-
но были. Однако отбирали для этой работы техниче-
ски образованных чекистов. Автор одной из первых
серьезных и профессионально точных книг об атом-
ной отрасли «Штаб Атомпрома» Аркадий Круглов
свидетельствовал: «Естественно, стиль работы этих
уполномоченных был разный и не мог нравиться всем
в условиях той гонки работ по Атомному проекту, од-
нако ярлык «доносчик» или «надсмотрщик», который с
легкой руки журналистов да и ряда специалистов по-
лучил распространение, весьма примитивно и необъ-
ективно характеризует деятельность этих людей».
Был среди них и генералИван Ткаченко. Во время
войны он служил начальником 7-го отдела НКВД,
отвечавшего за чекистское обслуживание производ-
ства минометов, а в Атомном проекте стал уполно-
моченным СМ СССР на плутониевом комбинате
№817. Ткаченко ничего не запрещал – прав таких не
имел. Он информировал.
Генерал Ткаченко отмечал и то, что отклонения от
проекта завода «Б» комбината № 817 и недостаточ-
ное участие научного руководителя (то есть Курчато-
ва) в проведении реконструкции завода может при-
вести к досрочной остановке и загрязнению окружа-
ющей среды. К Ткаченко не прислушались, и со вре-
менем регион получил экологическую катастрофу.
Режимные требования чекистских служб Атомного
проекта были жесткими, но для понимания тогдашней
атмосферы нелишне ознакомиться с сюжетом, в кото-
ром фигурирует Владимир Зворыкин, эмигрировав-
ший в 1919 году из России в США, изобретатель теле-
видения, крупнейший специалист в области электрон-
ной оптики, президент Radio Corporation of America
(RCA). Его приборы ночного видения армия США ис-
пользовала уже во время Второй мировой войны.
Фирма RCA в 1935 году заключила крупный до-
говор на поставку технической документации и обо-
рудования для производства электровакуумных при-
боров с Наркоматом электропромышленности
СССР. В связи с этим Зворыкин приезжал Ленинград
и Москву в 1936-м. В сентябре 1934-го 28-летний ле-
нинградский ученый Леонид Кубецкий показал ему
свою новую разработку – многокаскадные электрон-
ные умножители. Это была феноменально плодот-
ворная идея, полезная для многих практических
целей. Набросав на клочке бумаги схему Кубецкого,
Зворыкин в США разработал свой умножитель, по-
лучил на него патент и в октябре 1935 года доложил
о новом классе электронных приборов в Нью-
Йоркском отделении Института радиоинженеров, на
приоритет Кубецкого, естественно, не сославшись.
А наш ученый работал, в 1948 году получил Ста-
линскую премию… Однако откровенничал он со
Зворыкиным зря. И если бы в момент их беседы
рядом был, скажем, уполномоченный Совмина
генерал-лейтенант Ткаченко, может быть, на счету
Нового Света было бы одним открытием меньше.
Павлов град
В 2003 году в минском издательстве «Беларуская
Энцыклапедыя» вышла книга Федора Попова «Атом-
ная бомба и КГБ». Автор попал в центр разработки
ядерного оружия в Сарове-Арзамасе-16 в 1954 году.
Оперативный уполномоченный «объектового» отдела
КГБ капитанПопов представляется начальнику своего
отделения подполковнику Бронникову, и тот расска-
зывает об истории объекта, бывшей Саровской пусты-
ни, особенностях оперативной обстановки. Попов
писал: «Бронников отметил, что решающую роль в
развитии атомной эпопеи сыграли Курчатов, Харитон
и Берия. «Если бы не они, то атомная бомба в СССР
вряд ли была бы испытана в 1949 году», – сказал он».
Это эпизод 1954-го, когда Берию на высшем уровне
уже объявили агентом международного капитала!
Капитан Попов не был знаком с Лаврентием
Павловичем, но знал и тех, кто близко общался с
ним, и тех, кто работал «во времена Берии». И поэ-
тому пусть из вторых рук, но тоже смог сказать
правду – в размерах скромных, но честных: «Широ-
кое развертывание в КБ-11 деятельности по его
основному профилю жестко регламентировалось
наличием жилья… Многие специалисты ютились в
переполненной монастырской гостинице, которая
раньше использовалась паломниками Саровской
обители. Положение с жильем резко изменилось
после вмешательства Берии. По его указанию при
Управлении № 880 (по возведению «Объекта» в Са-
рове)… было создано специализированное подраз-
деление по строительству жилья. В 1948–1950 годах
многие жители Арзамаса-16 справили новоселье. За
три года заселили более 200 жилых домов. Были
они разными – и двухквартирные коттеджи, и фин-
ские сборно-щитовые, и многоквартирные камен-
ные и брусчатые. Рядом со старыми монастырскими
строениями встали трех- и четырехэтажные дома.
Были и другие проблемы.12 февраля 1949 года
начальник КБ-11 Павел Зернов обратился к началь-
нику ПГУ Борису Ванникову с письмом, где сооб-
щал: «За последние восемь месяцев в зоне объекта
сложилась совершенно ненормальная обстановка.
По решению правительства в 1947 году для обеспе-
чения безопасности на объекте… из пределов зоны
были отселены все лица, имевшие в прошлом суди-
мость или другие компрометирующие их данные
(были отселены 500 человек, включая членов семей,
с предоставлением нового жилья и ссуд, с выплатой
компенсаций и т. п.)…Однако дело изменилось ко-
ренным образом в худшую сторону начиная с апре-
ля 1948 года. Освобождаемых из заключения строи-
тельное управление№880 МВД СССР стало остав-
лять на стройке в качестве вольнонаемных. В резуль-
тате таких лиц в зоне скопилось более 1750 человек.
Среди освобожденных из лагеря и теперь свободно
проживающих в поселке много хулиганства, воров-
ства, грабежей и были случаи убийств… В обще-
ственных местах постоянно толпы бывших заклю-
ченных. Научные и инженерно-технические работ-
ники (элита Атомного проекта!) не могут попасть в
кино, стали бояться
вечерами и ночами хо-
дить по улицам…»
Зная уровень режи-
ма непосредственно в
КБ-11, в это трудно
поверить! Но ведь
было. Сегодня о тех,
кто работал на атом-
ных стройках в лагер-
ном ватнике, пишут
исключительно как о
жертвах режима. Од-
нако невольно пожале-
ешь, что в обществен-
ные места тогдашнего
«Объекта», нельзя хотя
бы на полчаса перене-
сти актив «Мемориала» и прочих обличителей. Инси-
нуаций вокруг деятельности чекистов сильно поуба-
вилось бы…
И это все в условиях, когда США вели интен-
сивный разведпоиск советского атомного центра. В
конце 40-х – начале 50-х участились забросы
агентов-парашютистов для установления места
«Объекта». Контрразведчики провели ряд отвле-
кающих мероприятий, была подброшена дезин-
формация о якобы главном ядерном центре на
Урале. В результате до середины 50-х американцы
были в неведении, где действительно ведутся
основные атомные разработки. Не были осведом-
лены о подлинном характере деятельности «Объ-
екта» даже жители близлежащей округи. Это гово-
рит о классе предупредительных и дезинформаци-
онных мер. При этом с 1946 по 1950 год за разгла-
шение в устной форме гостайны к уголовной
ответственности привлекли всего шесть человек. В
60-е возникло подозрение, что на «Объект» внедрен
агент ЦРУ. В проверке версии принимали участие
контрразведчики почти всей страны, но в результа-
те выяснили – появившейся в распоряжении ЦРУ
информацией американцы обязаны недавно воз-
никшей космической разведке.
11
ИСТОРИЯ
КАЛЕНДАРЬ «ВПК»
Важнейший результат послевоенной
денежной реформы – стабилизация и
последовавшее повышение платежно-
покупательной способности (ППС) совет-
ского рубля, что фактически трансфор-
мировало его в межгосударственную ва-
люту СССР и народно-демократических
стран. Он укреплялся около 10 лет. Но
хрущевская денежная реформа 1961
года де-факто привязала рубль к долла-
ру США, сработала на понижение ППС и в
итоге на обесценивание национальной
валюты, продолжавшееся до последних
дней существования СССР.
Как отмечал Арсений Зверев, нарком
(впоследствии министр) финансов СССР
в 1938–1960 годах (именно он руководил
подготовкой и проведением послевоен-
ной реформы), уже в октябре 1943-го
Совнарком поставил вопрос об упорядо-
чении денежного обращения, сдержива-
нии инфляции и долговременной ценовой
политике в стране. Прежде всего нужно
было, подчеркивал Зверев, тщательно
просчитать объемы накопившихся рубле-
вых излишков, их распределение по сек-
торам и социальным группам и реальную
стоимость (
то есть ППС. –
А. Ч.
) суммар-
ной денежной массы. Такой анализ помо-
гал определиться с выбором стратегии
реформы и, значит, финансово-эконо
мической политики.
«Деньги в военные годы не могли не
обесцениваться, хотя государство всяче-
ски сдерживало эту тенденцию жестким
контролем обеспечения спроса на товары
массового потребления в тыловых регио-
нах и ужесточением ценового регулирова-
ния в негосударственной торговле (про-
мысловая кооперация, колхозные рынки
и т. п.), – констатировал Максим Сабуров
(«Забитые имена-2», «ВПК», № 7, 2017),
руководитель Госплана СССР в конце 40-х
– середине 50-х. – Все же инфляционное
давление, скопление и обращение избыт-
ка денежной массы у ряда социальных
групп угрожало экономике страны се-
рьезной дестабилизацией. А этот сцена-
рий тем более требовалось устранить в
канун послевоенного экономического
восстановления и соответственно новых
пятилетних планов развития страны. По-
тому потребовалось провести обмен денег
с одновременным повышением их поку-
пательной возможности». Как вспоминал
Сабуров, на эти и сопутствующие вопросы
Сталин обратил внимание еще в преддве-
рии Сталинградской битвы.
Предреформенные
исследования
проводились в 1943–1947 годах. Ком-
плексным результатом стали постановле-
ния ЦК партии «Об отмене карточной си-
стемы и денежной реформе» (13 декабря
1947-го) и совместное с Советом мини-
стров СССР «О проведении денежной
реформы и отмене карточек на продо-
вольственные и промышленные товары»
(14 декабря 1947-го).
Социально-экономический эффект
планируемой реформы проявился уже в
конце 1946 года, когда стали быстро рас-
пространяться слухи о ней. Особенно в
тыловых регионах, где объемы денежной
массы, товарооборота и сберегательных
вкладов были минимум в полтора раза
выше, чем в прифронтовых и освобож-
денных от оккупации. Так, по даннымМВД
и Госконтроля СССР (март – май 1947-го),
с декабря 1946 года учащаются изъятия
крупных вкладов в сберкассах, идет «об-
вальная» скупка как дорогостоящей про-
дукции, так и товаров массового спроса.
Растут денежные доходы ресторанов, от-
мечаются случаи крупных хищений со
складов, перепродаж/перепоставок отече-
ственных и ленд-лизовских товаров во
внутренней торговле. С 16 декабря 1947-го
до 1 мая 1948-го органами МВД было вы-
явлено скрытой от учета и похищенной
продукции почти на 62 миллиона рублей,
изъято незаконных вкладов на 101,3 мил-
лиона рублей. Избыточная наличность все
активнее обращалась в покупки и товарно-
денежные операции.
Но в середине 1947 года, когда слухи о
реформе «укрепились», население стало,
образно говоря, массово вкладываться в
сберкассы, дабы минимизировать потери
от обмена денег. Общая сумма вкладов за
май – ноябрь выросла более чем втрое.
С учетом этих факторов и соответ-
ственно для предотвращения ажиотажа
срок реформы был установлен в две не-
дели. В упомянутых решениях ЦК и пра-
вительства (1947 год) также указыва-
лось, что в обращении оказалось значи-
тельно больше денег, чем нужно для
народного хозяйства, из-за чего их по-
купательная способность понизилась.
Это в свою очередь привело к разрыву
между государственными и рыночными
ценами и к использованию ситуации
спекулятивными элементами в целях
наживы за счет населения. Потому тре-
буются комплексные меры по укрепле-
нию советского рубля. А именно: обмен
находящихся на руках наличных денег
на новые производится в пропорции 10
рублей на один; вклады до трех тысяч
рублей переоцениваются 1 к 1, то есть
без потерь; с трех тысяч до десяти тысяч
рублей – с фактическим уменьшением
на 20–35 процентов от первоначальной
суммы; десять тысяч рублей и выше – с
сокращением на 50–60 процентов; для
держателей облигаций (имевшихся в
тот период у 95% трудоспособного на-
селения страны) устанавливается пере-
счет 3 к 1, но текущий заем, выпущен-
ный и распространенный в декабре
1946-го – октябре 1947-го, будет пога-
шен по номиналу.
В социальном плане стратегическим
параметром было то, что, во-первых, со-
гласно вышеупомянутым правительствен-
ным решениям заработная плата рабочих
и служащих, а также доходы крестьян от
государственных заготовок и другие тру-
довые доходы всех слоев населения не
затрагиваются реформой и будут выпла-
чиваться в новых деньгах в прежних раз-
мерах. Во-вторых, отменялась карточная
система на продовольственные и про-
мышленные товары массового спроса.
Параллельно в государственной торговле
осуществлялся переход на единые цены.
При этом в рознице они были снижены, к
примеру, на хлеб и муку – на 12 процен-
тов, крупу и макароны – на 10 процентов,
на другие товары повседневного спроса
(продовольственные и непродовольствен-
ные) – на 10–14 процентов.
Как следствие резко упали коммерче-
ские цены (то есть в рыночной торговле).
В результате означенных, подчеркнем,
взаимосвязанных мер покупательная ак-
тивность населения уже к весне 1948
года возросла почти на 25 процентов.
Это позволило более чем на треть ком-
пенсировать совокупные государствен-
ные расходы на реформу.
В дальнейшем ассортимент товаров,
на которые снижались цены (это регу-
лярно происходило каждую весну с 1948
по 1954-й), был расширен почти вдвое. А
чтобы избежать ажиотажных закупок,
союзный Совмин 14 декабря 1947 года
ввел «Нормы продажи продовольствен-
ных и промышленных товаров в одни
руки». Например, хлеб печеный – 2 кг,
крупа, макароны – 1 кг, мясо и мясопро-
дукты – 1 кг, колбасные изделия и копче-
ности – 0,5 кг, сметана – 0,5 кг, молоко
– 1 литр, сахар – 0,5 кг, хлопчатобумаж-
ные ткани – 6 метров, нитки – 1 катушка,
чулки-носки – 2 пары, обувь кожаная,
текстильная, резиновая – по 1 паре каж-
дой, мыло хозяйственное – 1 кусок, мыло
туалетное – 1 кусок, спички – 2 коробка,
керосин – 2 литра. Ограничения поэтапно
смягчались или отменялись и оконча-
тельно упразднены приказом Минторга
СССР от 13 августа 1958 года. Но сниже-
ние цен к тому времени было прекраще-
но уже как три с половиной года в связи
с пересмотром социально-экономичес
кой и внешнеторговой политики в после-
сталинском СССР. По оценке начальника
Центрального штатного управления Мин-
фина СССР (в 60-х – начале 70-х) Завена
Мосесова, «оперативное сжатие в ре-
зультате реформы денежной массы по-
высило покупательную способность
рубля в 2,5 раза, а розничные цены в по-
следующие семь лет снизились в целом
почти наполовину. Зарубежных оппонен-
тов еще более поразило то, что спустя
лишь два года после столь разрушитель-
ной войны и неурожаев 1946–1947 годов
цены на основные виды продовольствия
были не столько удержаны, сколько сни-
жены. В то время как Великобритания,
пострадавшая от войны куда меньше,
чем СССР, и обладавшая обширными ко-
лониями, сохраняла даже в первой поло-
вине 50-х карточную систему на массо-
вые продукты и промтовары».
Алексей Чичкин
70 лет назад
Советский Союз
провел
стратегическое
укрепление рубля
16-29
декабря
«
Великобритания,
пострадавшая от войны
куда меньше, чем СССР,
и обладавшая обширными
колониями, даже
в первой половине 50-х
сохраняла карточную
систему на продукты
и промтовары массового
спроса
»
life.ru
До середины 50-х
американцы
были в неведении,
где действительно ведутся
основные атомные
разработки
Вместе с учеными
разработкой ядерного оружия
занимались чекисты
Кремлевские тайны
НЕВИДИМЫЙ ФРОНТ
Первые данные об урановых
работах в Англии и США стали
поступать до войны. Одна
из задач «атомной» разведке была
поставлена в оперативном письме
№ 1 5-го отдела ГУГБ НКВД
СССР заместителю резидента
нью-йоркской резидентуры Гайку
Овакимяну 27 января 1941 года.
Письмо Геннадию Овакимяну
подписал Виктор (оперативный
псевдоним начальника внешней
разведки Павла Фитина),
но санкционировал это задание
Павел – Лаврентий Берия.
С 1946 по 1950 год
за разглашение гостайны
к уголовной ответственности
привлекли всего
шесть человек
Мордовии
Коллаж Андрея СЕДЫХ
