11
ИСТОРИЯ
Владимир РОЩУПКИН
В 1992 году в Гаване на трехсторонней конферен-
ции с участием ученых и политиков США, России и
Кубы Роберт Макнамара, министр обороны во время
президентства Джона Кеннеди, впервые признал,
что мир действительно был в двух шагах от всепла-
нетной ядерной войны.
Что дало повод бывшему шефу Пентагона сде-
лать такое заключение? Очевидно, заявление участ-
ника конференции генерала армии Анатолия Гриб-
кова, находившегося в октябре 1962-го, в разгар со-
бытий на Кубе. Он сообщил, что тогда, помимо со-
ветских ракет средней дальности, на Остров свободы
были завезены и оперативно-тактические ядерные
снаряды. Их предполагалось использовать в случае
американского вторжения на кубинскую террито-
рию. Командирам было дано «добро» на боевое при-
менение снарядов при отражении агрессии.
Макнамара не сомневался, что если бы войска
США подверглись такому обстрелу, Джон Кеннеди
отдал бы приказ о нанесении атомного удара по Кубе
и, возможно, по Советскому Союзу.
Из чего исходил Хрущев, приняв беспрецедент-
ное военно-политическое решение о размещении
оперативно-тактических ракет, а также, как стало из-
вестно позднее, и ядерных снарядов на кубинской
территории? Он был абсолютно уверен в том, что
после разгрома американских наемников на Плая-
Хирон (в апреле 1961 года) США предпримут втор-
жение на Кубу собственными силами.
Андрей Громыко, много лет стоявший у руля со-
ветской внешней политики, свидетельствовал, что во
время возвращения Хрущева из Болгарии (29 мая
1962 года) советский руководитель в разговоре с глазу
на глаз в самолете сказал: «Для спасения Кубы как не-
зависимого государства необходимо разместить там
некоторое количество наших ядерных ракет».
Есть свидетельство первого советского посла на
Кубе Александра Алексеева. В канун Карибского
кризиса Хрущев сообщил ему, что у Москвы насчет
вторжения американских войск на Остров свободы
были достоверные данные.
«МОСКВЕ НУЖНО ЗНАТЬ ВСЕ»
Разумеется, по вполне понятным причинам Хру-
щев все карты не раскрывал, и вплоть до недавнего
времени широкая общественность ничего об этих
планах не знала.
Что же говорит за то, что независимо от факта
размещения советских ракет на Кубе США готовили
вторжение?
1 марта 1993 года газета «Бостон глоб» опублико-
вала ранее секретный доклад адмирала Роберта Ден-
нисона. Подготовленный в 1963 году документ все-
цело посвящен событиям Кубинского кризиса. Там
черным по белому значится: разработка планов авиа-
налета, вторжения или сочетания того и другого
была закончена и войска получили приказ о готов-
ности номер один к бою между 8 и 12 октября 1962
года. Но ведь аэрофотоснимки ракет были сделаны
14 октября, отпечатаны и проанализированы 15-го,
показаны президенту Кеннеди 16-го. Так что все
было решено заранее.
Джон Кеннеди в период кризиса постоянно дока-
зывал брату, что США неминуемо придут к войне,
если поставят Советский Союз в положение, которое,
по мнениюМосквы, отрицательно скажется на нацио-
нальной безопасности или будет столь унизительным,
что СССР потеряет уважение со стороны собственно-
го и других народов.
А советская сторона? Как свидетельствовал Гро-
мыко, Москвой также проводилась интенсивная и
напряженная работа по поиску общих позиций и
сближению взглядов. Главной связью был обмен по-
сланиями между Хрущевым и Кеннеди. С 23 по 28
октября 1962 года он происходил ежедневно.
Но не все знают, что во время Кубинского кризи-
са Хрущев и Кеннеди договорились обмениваться
посланиями, минуя Госдепартамент США и МИД
СССР, напрямую, через доверенных людей. Письма
доставляли через брата президента США Роберта,
посла Добрынина, тайных курьеров, журналистов,
резидентов. Эта переписка, огромное число посла-
ний произвели сенсацию среди политологов и исто-
риков. Стали видны пружины тайной дипломатии
лидеров США и СССР в одном из самых драматиче-
ских эпизодов большой холодной войны.
Долгое время не было известно, кто был передаточ-
ным звеном, каналом в «разговорах» лидеров двух су-
пердержав. Волею судьбы одним из доверенных всех
тайн Карибского кризиса стал бывший фронтовик Ге-
оргий Большаков, выпускник военной академии. Аме-
риканцы (да и соотечественники в Вашингтоне) знали
его как сотрудника советского посольства, а конкретно
– как атташе по культуре и редактора журнала Soviet
Life. У Большакова сложились прекрасные отношения
с американскими политиками, журналистами, деятеля-
ми литературы и искусства. Через них он и вышел на
сенатора Роберта Кеннеди, брата президента.
В облике, манерах,
поведении Большакова
было что-то вызывавшее
доверие
американцев.
Плюс искреннее стрем-
ление к развитию отно-
шений между двумя ве-
дущими мировыми дер-
жавами. Сам Георгий
Никитич этим доверием
дорожил не только в
профессиональном, но и
в чисто человеческом
плане. Тем более когда в
одной из бесед с Большаковым Роберт Кеннеди при-
знался: «Брат считает, что напряженность между наши-
ми странами возникла главным образом из-за непонима-
ния друг друга, неправильного толкования намерений и
действий другой стороны». Именно поэтому, заключил
он, президент добивался расширения каналов информи-
рованиясоветскогоруководстваосвоейполитике «новых
рубежей». И требовал, чтобы каждый помощник имел
«своего русского в Вашингтоне».
Когда такой канал связи с советским руководством
был создан (в лице Георгия Большакова), на него уже не
могли воздействовать ни Пентагон, ни ЦРУ... Ясно,
какую громаднуювоенно-политическуюценность имел
этот способ информирования как для американского,
так и для советского руководства.
В сентябре 1962 года Большаков (об этом он мне
рассказал спустя много лет) вылетел в отпуск в Мо-
скву. А оттуда сразу же отправился в Пицунду, где
отдыхал Хрущев.
После обстоятельной беседы он передал Большако-
ву, что советское руководство намеревалось довести до
сведения Кеннеди. «Нам в Москве нужно знать все», –
напутствовал Большакова Хрущев.
Георгий Никитич возвратился в Штаты. Он был
сразу принят Робертом Кеннеди и изложил устное по-
слание Хрущева. Большаков подчеркнул, что, по мне-
нию советского руководства, за последнее время обста-
новка ухудшилась главным образом из-за враждебных
действийСШАв районеКарибскогоморя, вокругКубы.
ВМоскве разочарованы подобным развитием событий в
опасном направлении. Хрущев и другие советские руко-
водители рассматривают отдельные шаги президента
как попытку разговаривать с нами с позиций силы. Хотя
он прекрасно знает, что такой разговор невозможен и
приведет скорее к обострению, а не к улучшению отно-
шений, к чему стремится президент. Ведь он сам неодно-
кратно признавал равное соотношение сил между обеи-
ми странами. Большаков передал слова советского лиде-
ра о необходимости делать все для уменьшения напря-
женности, а не для ее усиления путем вмешательства во
внутренние дела других государств. «Мы снова повторя-
ем, что Советский Союз направляет на Кубу оружие
только оборонительного характера, а не для агрессивных
целей против какого-либо государства Американского
континента, включая СоединенныеШтаты», – процити-
ровал Большаков Хрущева. И передал устное заверение
советского лидера в том, что Москва, хорошо понимая
положение президента Кеннеди, не будет предприни-
мать каких-либо действий в отношении Соединенных
Штатов до выборов в конгресс в ноябре 1962 года. На-
деемся, заключил Георгий Никитич, что после этого мы
приступим к новому раунду активных переговоров. Ро-
берт Кеннеди незамедлительно довел сообщение Боль-
шакова до брата.
ПОСЛЕДНЯЯ ВСТРЕЧА
Через советского посла на Кубе мнения сторон до-
водились и до Кастро. Шел активный поиск выхода из
кризисной ситуации, узлы которой в буквальном смыс-
ле слова держали в своих руках Роберт Кеннеди, Анато-
лий Добрынин и Георгий Большаков.
Положение наших дипломатов крайне осложня-
лось тем, что Москва упорно отрицала факт установки
наших ракет у берегов США. И каково же было Боль-
шакову, другим, когда фотографии наших стартовых
площадок на Кубе американцы продемонстрировали
всему миру. Ведь Роберт Кеннеди и другие люди из
окружения президента, искренне желавшие урегулиро-
вания кризиса и нормализации отношений с нашей
страной, могли обвинить своего советского визави в
неискренности. Случись это – и канал связи мог бы
рухнуть, а следовательно, и усилия сторон по прекра-
щению опасной конфронтации. Но Георгий Никитич в
той ситуации не сделал ни одного неверного шага...
В результате обоюдных уступок Карибский кри-
зис был разрешен. 20 ноября 1962 года Кеннеди
объявил о снятии блокады. А советские ракеты к
тому времени уже были вывезены с острова. Нача-
лись взаимные поиски путей к ослаблению междуна-
родной напряженности, к разрядке.
А что же Большаков? Вскоре после окончания Ка-
рибского кризиса его пригласил к себе в гости Роберт
Кеннеди. Брат президента выглядел счастливым, но
очень усталым: 13 дней кризиса (отсюда и название
его книги) дались ему нелегко. Он обратился к Геор-
гию Никитичу с такими словами: «Теперь нам нужно
поскорее забыть все произошедшее в эти тринадцать
дней и начать, как предлагает президент, с чистого
листа, по-новому, не озираясь на прошлое. Из свер-
шившегося обе стороны должны извлечь уроки, сде-
лать надлежащие выводы. Президент считает, что
прежде всего нам не следует сваливать вину за кризис
с одного на другого. Не нужно выставлять себя побе-
дителем, а другого побежденным».
Это была последняя встреча сенатора с Большако-
вым. После чего канал связи через последнего был за-
крыт. «Русские, – писал впоследствии Роберт Кеннеди,
– посчитали, что положение Большакова получило
огласку и его лучше всего отозвать». Выполнив свою
миссию, Георгий Ники-
тич возвратился в Мо-
скву. Теперь, когда его
уже нет в живых,
можно сказать, кем он
был в действительно-
сти: офицером Главно-
го разведуправления.
Полковник Боль-
шаков унес с собой мно-
гие тайны Карибского
кризиса, ведь он расска-
зал мне далеко не все. В
нынешнем году ему ис-
полнилось бы 95 лет. Он родился вМоскве в семье слу-
жащих железной дороги. В Великую Отечественную
был на фронте – военным переводчиком, затем по-
мощником начальника разведки дивизии. После окон-
чания в 1950-м Военно-дипломатической академии
получил назначение в ГРУ. В 1951–1955 годах был на
легальной работе в США – в Нью-Йорке и Вашингто-
не. После окончания срока заокеанской командировки
служил офицером для особых поручений при тогдаш-
нем министре обороныЖукове. Когда маршал попал в
опалу, Большакова вернули в ГРУ. И снова командиро-
вали в Америку, где он проработал с 1959 по 1962-й.
Сегодня, осмысливая события 55-летней давно-
сти, нельзя не задуматься: даже один человек, при-
частный к миру большой политики, глубоко знаю-
щий и анализирующий ее, может сделать правиль-
ные прогнозы и выводы. А это верное политическое
решение. Чего, к сожалению, и поныне далеко не
всегда хватает государственным и военным мужам.
Президент США требовал,
чтобы каждый его помощник
имел «своего русского
в Вашингтоне»
В истории разразившегося осенью
1962 года Карибского кризиса остаются
малоизвестные и закрытые страницы.
ТАЙНОЕ И ЯВНОЕ
СВЯЗНИК ХРУЩЕВА
И КЕННЕДИ
КАРИБСКИЙ КРИЗИС РАЗРЕШИЛСЯ В РЕЗУЛЬТАТЕ
ПЕРЕГОВОРОВ, О КОТОРЫХ НЕ ЗНАЛИ ПЕНТАГОН И ЦРУ
– развал армии, полиции и государственного аппарата на фоне явно-
го бессилия исполнительной власти и в целом правящего класса. Боль-
ше того, парламент находился под контролем левых партий, активно
действовали профсоюзы. Однако
революция истощала себя в стратегии
,
говоря метафорическим языком итальянских политологов.
Шла подготовка к решающему штурму власти, но как его провести,
были только самые общие рассуждения. В итоге серьезным препятстви-
ем на пути восстания была признана монархия, для оправдания беспо-
мощности революционеров именуемая порой
социалистической
.
Нонсенс? Увы, так и было. Проблемы тактики оказались нерешенны-
ми почти во всей Западной Европе.
НЕВИДИМАЯ РЕПЕТИЦИЯ ВОССТАНИЯ
Тактика – условие успеха. Эта военная формула наполняется новым
смыслом, если пристально посмотреть на Петроград в октябре 1917
года и на тщательную подготовительную работу, развернутую Военно-
революционным комитетом.
По добытому плану городских коммуникаций столицу разделили на секто-
ры, наметили стратегические пункты и направили на места команды рабочих-
специалистов-солдат. Троцкий неоднократно подчеркивал, что рядом с челове-
комс ружьемдолжен быть техник. 21 октября под непосредственнымруковод-
ствомАнтонова-Овсеенко, секретаряПетроградского военно-революционного
комитета, неотрывно наблюдавшего за тренировками, отрабатывался захват
вокзала. Отборная тысяча матросов Балтийского флота и проверенных проле-
тариев Путиловского и Выборгского заводов, а также латышских стрелков на-
чиная с 10 октября вела занятия на местности, а точнее, в условиях города.
В центре столицы, смешавшись с толпами дезертиров, красногвардей-
цы проникали в министерства, Генеральный штаб, на почтамт, вокзалы,
телефонные станции, телеграф и в другие учреждения, в казармы. Чтобы
контролировать движение по железной дороге, каждой группе придавался
телеграфист. Были обследованы канализационные колодцы под зданием
Генерального штаба, чтобы за считаные минуты отрезать его от армии.
Матросам Дыбенко с помощью двух инженеров и двух рабочих поруча-
лось изучить расположение на местности газовых и водопроводных труб,
электрических подстанций, телефонных и телеграфных кабелей.
Эти мероприятия (в качестве составных элементов генеральной ре-
петиции Октябрьского восстания) проводились четко и дисциплини-
рованно в течение двух недель, не вызывая подозрений у руководите-
лей учреждений, предприятий и даже у спецслужб.
Показателен случай при посещении тремя матросами электростанции,
находившейся в районе морского порта. Им удалось пройти не только на
территорию, но и к самому начальнику, который принял визитеров за по-
сланцев командующего военным округом, обещавшего еще пять дней
назад обеспечить надежную охрану важного стратегического объекта.
Какой-либо проверки документов и даже необходимых в таких случаях
вопросов не было. Прибывшие заверили испуганного руководителя, что
электростанция взята под надежную защиту от действий толпы.
Примерно таким же образом другие группы матросов взяли под
контроль еще три электростанции Петрограда, а также Центральный
телеграф, который охраняли полсотни жандармов и солдат,
выстроив-
шихся в шеренгу перед зданием для отражения захвата здания
.
Эта оборонительная тактика, до сих пор именуемая охраной и обеспече-
нием правопорядка, – яркое свидетельство трафаретности и даже ничтожно-
сти полицейских мер, эффективных для оттеснения взбунтовавшейся толпы,
но бесполезных, когда хорошо подготовленные нападающие способны неза-
метно смешаться с рядами защитников, что и произошло у Центрального
телеграфа. Три матроса из команды Дыбенко (изучившие план здания и за-
благовременно побывавшие в нем) смогли проникнуть внутрь под видом
своих, а еще одна команда балтийцев пробралась в противоположный дом,
чтобы подстраховать выстрелами в спину жандармам и солдатам.
План операций был продуман бывшим офицером царской армии
Антоновым-Овсеенко – политическим ссыльным и революционером, лю-
бителем шахмат, что признавал даже Ленин, подчеркивая, что организация
восстания по силам лишь мастеру древнейшей игры. В маленькой комнате
на последнем этаже Смольного Антонов-Овсеенко вместе с Троцким разы-
грывали шахматную партию на топографической карте Петрограда, а позд-
но вечером 24 октября один объявил другому: «Дело сделано!».
Почти сутки ситуация оставалась запутанной и даже парадоксальной.
Большевики, взяв под контроль всю техническую структуру города и
объявив о захвате власти, оставляли правительству полную свободу дей-
ствий. Однако собравшиеся в Зимнем дворце министры уже не в состоя-
нии были управлять. Средства связи находились в руках большевиков,
выезды из города перекрыты, даже Генеральный штаб изолирован от
внешнего мира и подразделения, охранявшие город, один за другим
стали переходить в подчинение Военно-революционного комитета.
Скроенное на западный манер Временное правительство сбросили без
особых усилий. Таким образом, была поставлена практическая точка в
теоретическом споре Троцкого с Лениным, Каменевым и Зиновьевым.
Десяток лет спустя эта тактика вошла в пособия Коминтерна и в
учебный план Университета Сунь Ятсена, работавшего в те годы в Мо-
скве, на Волхонке.
НОВЫЕ РАКУРСЫ
По мнению Троцкого, чтобы организовать восстание, нужно сфор-
мировать и подготовить ударные части, необязательно многочислен-
ные. Нужно соблюдать тактику, действовать на ограниченном про-
странстве небольшим числом людей, сосредоточиваться на главных
направлениях. «Ударить точно и сильно, не поднимая шума».
Восстание – это не искусство, по мнению Троцкого, а машина.
Чтобы завести ее, нужны специалисты-техники. И остановить ее смо-
гут только инженеры, понимающие «технико-бюрократическо-военную
машину государства: изъяны, бреши, слабые места. Необязательно
провоцировать забастовку. Чудовищный хаос, который царит в Петро-
граде, – это посильнее забастовки. Это хаос, парализующий государ-
ство, мешающий правительству принять меры против восстания». «Раз
не можем опереться на забастовку, давайте опираться на хаос», – фор-
мулировал он задачи. Восстание не нуждается в благоприятных услови-
ях, обобщал он в дальнейшем, нужны ударные военные части и техни-
ки: отряды вооруженных людей под командованием инженеров.
Троцкий многое сделал по рациональной организации захвата вла-
сти в Петрограде и разработке приемов тактики, нацеленных на стра-
тегические пункты обороны государства. Комплекс мероприятий, вы-
полненных под руководством Льва Давидовича, порой называют
научно-подготовленным государственным переворотом.
Если Ленин вслед за Марксом считал восстание искусством, признавая
неизбежной роль импровизации, то Троцкий понимал как науку, разновид-
ность социальных технологий, если говорить современным языком.
Новизна революционной тактики Троцкого, по мнению Курта Зук-
керта, состояла именно в максимальном рационализме. Эти непред-
взятые оценки невольно возвышают Троцкого до уровня «гения малых
дел и тактики», что заслуживает и нашего внимания.
На сайте vpk-news.ru есть расширенная версия этой статьи
Президент США Джон Кеннеди (справа) с министром иностранных дел СССР Андреем Громыко
и послом СССР в США Анатолием Добрыниным во время встречи в Белом доме
gazeta.ru
АРХИВ
Алексей ЧИЧКИН
Эти территории готовились к высадке союз-
ников, ожидавшейся после победы над итало-
германскими войсками у Эль-Аламейна (Се-
верная Африка). В дальнейшем планировалось
наступление объединенных сил партизан и
англо-американских частей на Софию, Тирану,
Афины и в направлении Белграда. Правда, все
это были намерения руководства освободитель-
ных армий Югославии, Греции и Албании.
ЧТО МОГЛИ
Руководители освободительных армий
призывали западных союзников к решитель-
ным совместным действиям в регионе в
октябре-ноябре 1942-го, поскольку, во-
первых, основные германо-итальянские силы
увязли под Сталинградом и, во-вторых, воен-
ная активность в гитлеровском тылу ускори-
ла бы победу Красной армии. Однако у со-
юзников нередко бывают разные задачи.
Да, победа у Эль-Аламейна высвободила
значительную часть войск Великобритании и
США вкупе с их ВМС и ВВС. Но активно
взаимодействовать с коммунистическими и
прокоммунистическими вооруженными фор-
мированиями Югославии, Греции и Албании
западные союзники не спешили. Народные
армии, в итоге сыгравшие большую роль в
освобождении от оккупации, рассматрива-
лись в Вашингтоне и Лондоне как препят-
ствие планам по реставрации на Балканах
прозападных монархических режимов. Поэ-
тому успешные поначалу совместные дей-
ствия ЭЛАС, НОАЮ и НОАА не были под-
держаны активными операциями западных
союзников. Те решили ограничиться перио-
дическими бомбардировками позиций итало-
германских войск и несколькими воздушны-
ми операциями по снабжению освободитель-
ных армий.
ЧТО СДЕЛАЛИ
В сентябре 1942 года на Пелопоннес была
переброшена с Кипра британская диверсион-
ная группа, но она взаимодействовала в
основном с монархической группировкой
«Национально-республиканская
греческая
лига» (ЭДЕС) генерала Наполеона Зерваса.
Хотя ее численность была вчетверо меньше
ЭЛАС, именно эта «лига» и связанные с ней
боевые отряды уже весной 1943 года при уча-
стии британских коммандос и поощряемые
германскими властями спровоцировали нача-
ло гражданской войны, которая завершилась
с помощью опять-таки англичан (в 1944–
1946-м) разнузданным террором против ком-
мунистов и сочувствующих им.
Сам Зервас признавал, что реставрация
антикоммунистической монархии обсужда-
лась в 1943–1944 годах даже с германскими
оккупантами, так как те потенциально были
готовы сотрудничать с Лондоном в борьбе с
коммунистическим подпольем и ЭЛАС.
Балканский Сталинград осенью 1942 года
не состоялся только из-за двуличной полити-
ки западных союзников, имевших «свои виды»
в регионе. Впрочем, то же было и в апреле-
мае 1941-го, когда Югославия и Греция, от-
тягивая нацистскую агрессию против СССР,
сражались против германо-итальянских
войск. Лондон вначале заверял Белград и
Афины в скорой масштабной операции на
Балканах и на принадлежавших Италии юж-
ноэгейских островах Додеканес. Но британ-
ские войска, высадившиеся было вблизи Афин,
на Пелопоннесе и Крите в середине марта – на-
чале апреля 1941 года, почти сразу отказались
от обороны греческой столицы, от наступле-
ния в направлении Албании с Югославией и
от операции на островах Додеканес. А на Крите
уже с середины мая повторялась «странная
война» британцев против Германии (в сентя-
бре 1939-го – марте 1940-го), что вскоре при-
вело к оккупации всей Греции.
НА БАЛКАНАХ
НАШИ ЗАПАДНЫЕ СОЮЗНИКИ
ВЫСТУПАЛИ В ОДНОЙ ЛИГЕ
С НАЦИСТАМИ
26 октября 1942 года во Флорине
было заключено соглашение
о координации действий
освободительных армий Греции
(ЭЛАС), Югославии (НОАЮ)
и Албании (НОАА). В качестве
главной задачи документ
предусматривал создание свободного
от оккупантов коридора: албанская
Адриатика – южная Македония –
северная Греция (район Салоник)
с одновременным освобождением
при участии англо-американских
спецгрупп Крита и полуострова
Пелопоннес.
НАПОЛЕОНЫ АНТИКОММУНИЗМА
Так выглядели партизаны Крита
после вторжения сил «оси» на остров
greeceinside.eu
